Парадоксально, но факт: подкошенный кризисом русский турист все реже согласен группово размещаться в дешевой или средней гостинице. Все чаще прибегает он к услугам отелей фешенебельных, с историей и культурой, так сказать. Сегодня мы рассказываем о двух таких гостиницах — Martinez в Каннах и Negresco в Ницце.
Martinez
По четвергам в каннском отеле Martinez музицируют. В салоне накрывают фуршетные столы, официанты разносят шампанское брют и витки жареного окорока, в которые аккуратно завернут чернослив. Дамы и господа на чернослив реагируют вяло: вести светскую беседу с набитым сухофруктами ртом несподручно. А не вести ее нельзя: не позволяет жанр легкого коктейля, в котором выдержано мероприятие. На сытый желудок, оглядываясь по сторонам, примечаю, как один господин окликает официанта средних лет в черном костюме, белой рубашке и с бабочкой: «Еще шампанского!» Официант кланяется, отчетливо поворачивается налакированных каблуках, уходит и через минуту возвращается с бокалом. Некоторая дикость ситуации вскрывается полутора часами позже, когда, прожевав музыкальный винегрет, я направляюсь в гостиничный ресторан, чтобы реализовать третью, самую значительную, на мой вкус, часть музыкального вечера — ужин.
На следующий день мне растолковали: управляющий любой гостиницей-дворцом (palace) во Франции обязан выглядеть так, как будто его только что взяли стажироваться в reception. Он такой же, как все остальные служащие гостиницы, может быть, чуть-чуть лучше. Также всегда к услугам, также всегда готов. В отеле управляющий проводит двадцать часов в сутки: размещение, уборка номеров, кухня, багаж, банкеты- фуршеты — везде он должен присутствовать лично. В Martinez нет жалобной книги: если клиенту что-то не нравится, вызывают директора. Поэтому, видимо, обычно клиентам нравится все. Входя в тройку лучших каннских гостиниц (вместе с Majestik и Carlton), Martinez ухитряется стоять от других особняком — в прямом смысле не меньше, чем в переносном. «Мартинез», построенный в 1929 году, ухитряется выглядеть очень молодо — он как увеличенная копия белоснежной яхты из каннского пассажирского порта. И даже стиль «ар деко», в котором выдержаны все интерьеры отеля и к которому, должно быть, у искусствоведов найдутся претензии, ему удивительно к лицу.
Номер категории deluxe оказался величиной с мою подмосковную дачку — метров пятьдесят. Голубая драпировка на стенах, никаких обоев — во дворцах обоев не клеят, тяжелая гардинная ткань на шторах, безразмерная кровать, загнанная в широкую нишу, умело стилизованная под «эпоху» современная мебель, громадный телевизор, мягкое освещение — все это, при других обстоятельствах показавшееся бы роскошью, здесь смотрится и празднично, и буднично одновременно: так есть, потому что иначе быть не может. Потому что вы целый день валялись на песке или, напротив, били ножки, бегая по делам службы по Круазетт, потом пришли, помылись-переоделись, спустились вниз, слушали итальянскую музыку и комплексно ужинали в Relais.
Вы устали. Вам надо отдохнуть. «Квинтет Фанданго», «La Notte» Антонио Вивальди и концерт Паганини принесли вам душевное и физическое успокоение. Вкупе с музыкантами, решившими раскрыть свой дар для понимающей аудитории, повара Martinez все сделали как полагается. Люди с воображением могли представить себе, что ужинают не в сравнительно недорогом Relais, а этажом выше — в «Le Palme d’or», где дух захватывает даже у каннских завсегдатаев. Но нет, не будем о еде — оставим эти вдохновенные строчки на потом, когда очередь дойдет до ниццского «Негреско». Благо это уже скоро. А пока, прежде чем добропорядочно вернуться в номер, заглянем в Arrival piano-bar Martinez’a. В восемь часов вечера за здешний рояль садится чернокожий музыкант в красно-желтом шутовском наряде. Три-четыре раза в год этому музыканту стоя аплодируют бродвейские залы: он знаменит. Здесь, в Каннах, он бацает «Марсельезу» и «Калинку-малинку». Наверное, отчасти и благодаря ему мартинезовский бар считается главным центром тусовочной жизни Канн. Для нас же из множества причин, способствовавших такой славе, действительного уважения заслуживает одна: мартинезовский бар — единственное питейное заведение в городе, которое работает до последнего клиента. Остальные закрываются в двенадцать — в час.
Negresco
Стараниями отечественных иллюстрированных журналов Negresco превратился в предмет поклонения всех русских туристов, отправляющихся отдыхать на Лазурный берег. Именно там, а не где-то еще, -они хотят провести положенные две недели отпуска. Западные туроператоры удивляются подобной привязанности, но спрос стараются удовлетворить. Это нелегко, потому что в Америке тоже есть иллюстрированные журналы. Гостиница Negresco была построена румыном Энри Негреско, в то время директором казино Ниццы. Ему, сыну владельца постоялого двора в Бухаресте, теперь потребовалось построить «постоялый двор» для своих клиентов — Рокфеллеров, Вандербильтов и Зингеров. В поисках «идеальной гостиницы» он объехал буквально весь мир. Такой роскоши и комфорта, как ему хотелось, Негреско не нашел.
Пришлось начинать с нуля. В 1914 году, проработав всего год, гостиница была превращена в больницу. Негреско понял, что разорен, и, не выдержав горя, умер. В 1957 году гостиницу купила чета Ожье. Началась реставрация Negresco. Со всех уголков Европы сюда стали свозить музейные реликвии, антикварную мебель, подлинники картин. В 1974 году французское правительство отнесло гостиницу к разряду памятников истории и культуры. Теперь каждый постоялец гостиницы может ощутить себя музейным экспонатом. Среди тех, кто уже сделал это, некоторые не раз и не два, королева Елизавета Вторая, Ага Хан Третий, японский император, Трумэн, Черчилль, Кокто, Шагал, Матисс, Пикассо, Монтан, Синатра, Чаплин, Брандо — словом, едва ли не все, кто оставил хоть сколько-нибудь значительный след в истории двадцатого века.
Самые дотошные из русских туристов, между прочим, прижали дирекцию «Негреско» к стенке: где, спросили, ковер. Ковер этот — музей в музее — едва ли не самый большой в мире, его площадь — 375 квадратных метров. Еще в начале века он стоил 300 тысяч франков золотом, десятая часть стоимости Negresco. Сейчас он отправлен на реставрацию: получив такой ответ, русские туристы успокоились — цел, значит, наш коврик. Цела, и даже не отправлена на реставрацию и четырехметровая хрустальная люстра, близнец той, которая висит в Екатерининском зале Московского Кремля. Люстру заказывал Николай Второй, но война помешала доставить ее по месту назначения в Россию.
Комнаты в «Негреско», в зависимости от собственных предпочтений и финансовых возможностей клиент может получить стиль «ар деко», Людовика Четырнадцатого или модерн, хороши всем — и размером, и мебелью, к которой, правда, порой страшно прикоснуться — вдруг развалится, музей все-таки, и видом на море, за который, впрочем, надо существенно доплачивать. К русскому пришествию в «Негреско» подготовились основательно. Все мало-мальски важные документы переведены на русский язык. В том числе и меню знаменитого ресторана «Шантеклер». Несколько подрастерявший свою популярность, в последние год-два «Шантеклер» благодаря новому шеф-повару Алену Ллорке снова выбился в лидеры. Я не знаю, как выглядят «барабульки, приготовленные, как нем с одним соусом из рыбных печенок и другим из баклажанов», хороша ли «хрустящая анисовая «Арлеть», дивен ли «ниццарский «Пан Баня», приготовленный по нашему манеру», но жареный морской окунь и жареный голубь с острым соусом — кушанья куда более нам привычные — исполнены на высочайшем уровне.